Далеко за спиной ещё слышались тявканья койтов. Несносно энергичные псы барахтались во много лет пропитываемой кровью дичи земле, подвывали на бледный месяц и, лениво кося жёлтыми глазами, облизывали уже отполированные языками до сияющей белизны лосиные кости.
Зеленоватая поросль настойчиво дырявила чернильно-синий купол над самым горизонтом, врастала в небо. Остывали звёзды-главари, даже голубизна Сириуса и трогательный оранж Бетельгейзе давно поблёкли, отдавая своё свечение ненасытному солнцу.
Рассвет застал Свена бредущим по влажной глиняной кромке широкого лимана, босиком. Ошмётки рыбачьей сети на плечах, задор в неторопливых жестах, беспечно-понятливая улыбка, обращённая к пылающему светилу. Он размашисто шагал, погружаясь в плоть берега на добрую пару дюймов, и щиколотки немилосердно колол узор засохшей уже черноватой глины. Потрёпанный, но прочный рюкзак выдавал в мужчине туриста; такие редко забредали в этот богом забытый городок, чьи постройки лежали перед ним в низине горкой рассыпанных деталей детского конструктора. Береговая линия незаметно отошла вбок и сменилась просёлочной дорогой, представлявшей из себя тропу на две колеи, ставшую результатом многочисленных поездок бричек - а, может, и автомобилей.
Словно подтверждая последнее, от городского массива оторвалось нечто, и, когда оно через десяток минут натужно пропыхтело мимо сошедшего с дороги и остановившегося Ольвира, путник был вознаграждён за терпение видом притормозившего подёртого кабриолета с неровно выведенными на дверцах надписями "Почта". Водитель, столь же неторопливый, как и Свен, вольготно затягивался трубкой и успел хорошенько рассмотреть незнакомца.
- Али гость в наши края наведался? Не узнаю я тебя, парниша, а я всех знаю, по всему побережью всех..
Ольвир молча кивнул, растягивая губы в улыбке. Почтальон хмыкнул, осмотрел его вновь и покатил дальше. Встреча оставила приятное лёгкое удивление и подняла и без того неплохое настроение.
Через полчаса солнце, пахнущее малиновым джемом, окрасилось в сливочный цвет, а Свен пересёк границы начинающего расточать приятные хлебные ароматы городка.

- Хэй, малыш, поди-ка сюда. Чего кругами ходишь? Ошиваться больше негде? - зеленоглазый малолетка испуганно прятал глаза и топил сжатые кулачки в карманах. Отвечать этому человеку было страшно. Человек был знаком всем в их посёлке, и фермеры не жаловали его как доброго гостя, а теперь он непостижимым образом заметил подыскивающего лучшее место для наблюдения Свена. Наблюдать было за чем.. На усыпанном соломой полу сарая расположилась крепко сколоченная клетка. Снаружи её обступили громкие зеваки, спорщики всех мастей, а внутри тоскливо косились жёлтыми глазами одинаково огромные чёрные псы, сдерживаемые в разных углах клетки пока только благодаря поводкам. "Бой" - слышалось со все сторон. "Бой" - странно врезалось в голову мальцу. Человек, пригладив чёрную бородку, усмехнулся и ухватил мальчика за плечо, выводя к толпе.
- Смотри, ладно уж.. Настоящие мужчины должны видеть настоящие драки!
Ольвир не отрывал глаз от клети. Собак уже спустили с тормозов, добавляя им азарта с помощью заострённых деревяшек, легко проходящих между прутьями. Драка была более чем настоящей. Она была нереальной. Свен часто видел, как дрались псы в посёлке, не поделив кость. Теперь язык не поворачивался называть то зрелище боем. Здесь, ограниченные десятком квадратных метров, два зверя полосовали друг друга в клочья; шерсть летела во все стороны и пахла горелым - особо ярые болельщики догадались поджечь деревяшки и совали их в клеть с удвоенным рвением.
Рука мужчины - Главного, как мысленно прозвал его мальчик, - всё ещё сжимала его плечо.
- А ещё настоящие мужчины должны уметь драться.. в любых условиях, - услышал Свен его шёпот у самого уха. Заговорщически подмигнув мальцу, Главный вытолкал его прочь из сарая и захлопнул дверь.
Через нескольно минут, тянувшихся, кажется, вечность, дверь распахнулась, выпуская толпу мужчин. Они были перевозбуждены и крикливы, а многие - сейчас Свен мог рассмотреть их толком - выглядели так, словно сами хорошенько подрались. Псов никто не выводил.
Оставшись один, Ольвир обрыскал весь сарая снизу доверху: собак нигде не было.

Первой на его пути встретилась булочная. Первый дневной свет только-только начинал пригревать, распаляя железные ставни, а пекарь уже вовсю выставлял товар на прилавок.
Свен подошёл к целой галерее свежих калачей, опираясь локтем о стойку. Из глубины прилавка дохнуло прохладой. Суетившийся продавец, как ни странно, первым расслышал характерный конский топот, и, наскоро вытирая руки о фартук, поспешил к двери. Только тут он изволил заметить Свена, который сразу же заулыбался, поднимая руки и давай понять, чтобы о нём не беспокоились, он подождёт. Пекарь спокойно кивнул, а затем от дверей бокового входа послышалась возня, и пара мальчишек лет по шестнадцать вкатили в помещение четыре огромных бидона. Нюх твердил: молоко. Уже когда бричка затарахтела, отдаляясь, булочник обратился к Ольвиру.
- Не здешний, сынок? Голодный, стало быть?
- Странник я, случайно забрёл на побережье, - мужчина открыто улыбнулся. Доброжелательный прищур разглядывающих всё вокруг с мягким восторгом глаз подтверждал слова. - А молока попросить у вас можно?
Пекарь только хмыкнул - впрочем, вполне довольно, и направился к бидонам.
Свен опёрся спиной о прилавок, повернувшись к городку. Солнце заливало черепичные крыши вязким оловом, проснувшийся ветерок окраплял лицо мельчайшими солёными брызгами. Невоможно было не улыбаться.